Как пишет удивительно мудрый человек Скучун, в чей дневник я хожу за афоризмами и повосторгаться:
А вот что я терпеть не могу в написании любого текста - это момент, когда ты со всей ясностью и ужасом понимаешь, что несешь чушь. В какой-то момент хороший, логичный текст, который легко выпархивал из-под руки, трансформировался в полнейший бред, но ты не только не в состоянии отследить момент перехода - ты не в состоянии остановиться. Так и продолжаешь гнать пургу, лихорадочно пытаясь вернуться к прекрасной, логичной, красивой, чудесной Идее. Но ничего не выходит.
URL записиЦитата самовольно урезана мною в корыстных целях, чтобы прочитать дальше ткните на URL записи, не пожалеете.
В последнее время у меня только так и получается писать, хоть песнь и не об этом. Ясная и чистая идея, переданная бумаге, превращается в сплошные слезы, и совершенно, никак невозможно все поправить. Я малодушно выбрасываю испорченный продукт, потому что видеть не могу, и исправить - не могу тоже. Хочу от себя чего-то другого, а не получается, хоть тресни. Нынешняя песнь как раз о том, чего хочу - и она еще чудесатее.
Самое опасное для мозгов - когда они встают на определенные рельсы, потому что в конце рельсы закономерно превращаются в грабли. В любом фэндоме же это случается сплошь и рядом - фанон врастает моск, слэш, как водится, в глазах смотрящего и все такое.
И вот уже сенатор Грегорот режет императора Грамиса кинжалом, судья Габрант постоянно тусуется в тюрьме у брата, до тридцати лет глаза у него были карими, а после ему их заменили на голубые, ahem...
Я не могу сказать, что это плохо.
В чем-то это хорошо и удобно, на самом деле. Мне нравится то, как выглядит фанон двенадцатой.
Но я понимаю, что никогда, никогда не напишу их другими. Баш всегда будет у меня плюшевыми мишкой, рыцарем и добром с кулаками; Бальфир - злоехидным непоседой с шилом, вмонтированным в роскошные штаны в облипку; Вэйн - моском, прекрасно-недоступным и вообще всех поимел; Габрант - виктимной консервой с кучей тараканов, плодящихся в пустоте шлема; Аль-Сид - манерным и нахальным, Ашелия - гордой и одинокой... Список можно продолжать и расширять. Но они будут у меня одинаковыми. Всегда, в любом сеттинге, в любой АУ, неизбежно, как три закона Ньютона.
Это как в другом, совсем нано-микрофэндоме, где я могу в принципе плодить только и исключительно поражающие разнообразием тексты про мальчика-с-шилом-в-заднице и водяного хмыря.
Как только персонажи становятся тебе ближе, чем родственники - совершенно не хочется про них писать. Ничего. -_-
И я, сука, подозреваю, что с шестеркой мозги тоже радостно налаживаются сесть на рельсы и поехать. Вон я уже бьюся в истерике от so straight Сетцера, которому страшно! от того, что его поимеет мужик. А еще я боюсь что в желании не делать из Эдгара Баша и из Сетцера Бальфира сделала себе пэйринг из двух Бальфиров Образы формируются-формируются, но в какой-то момент в этой гальке не нужно больше сглаживать никакие углы, она удобно ложится в руку - и к ней тут же пропадает интерес. =_= Жаль, что этот цикл становится все быстрее.
С другой стороны, есть гигабайты различных художественных и не очень произведений, которые мне безумно нравятся, но никакого побуждения начать писать по ним тексты я не чувствую. Так что, возможно, все не так уж и плохо.